Человек является творцом по своей природе, поэтому искусство как вид духовной деятельности сопровождало его с древнейших времен.

Читая миф об Орфее, мы чувствуем, как высоко оценивало возможности искусства античное сознание. Древнегреческий философ Аристотель, живший в IV веке до н.э., утверждал, что именно искусство способно превращать злого человека в доброго. Таким образом, еще в древности искусство выполняло не только развлекательную, но и воспитательную, образовательную функцию. При этом особенность искусства заключается в том, что оно дает человеку возможность испытать удовольствие. К сожалению, люди, которые не хотят работать над собою, не стремятся к самосовершенствованию, слишком эксплуатируют именно это свойство искусства.

Искусство делится на различные виды, и уже Аристотель в своей «Поэтике» попытался охарактеризовать их. Он различает виды искусства по предмету и способам подражания. Например, в музыке легче передать пение птиц или шум ветра, в то время как внешний облик человека легче выразить живописцу.

Вообще Аристотель много говорил о подражательной природе искусства, ведь оно не столько передает действительность, как об этом принято говорить, сколько творит новую.

Известно утверждение, что искусство – это игра. Ребенок, играя, фантазирует (творит новую реальность) и порою так увлекается, что верит в то, что сам придумал: игрушки становятся для него словно живыми.

Подражательная природа искусства раскрывается уже в том, что, говоря о нем, мы часто прибегаем к слову «игра»: игра актеров на сцене, игра на музыкальном инструменте, игра красок на живописном полотне.

Древние греки очень ценили такое свойство искусства, как благотворное воздействие на природу человека и даже ее улучшение. Именно Античности принадлежит понятие «катарсис», означавшее «очищение, просветление души от общения с искусством». Известно предание, что философу, математику, астроному, теоретику музыки Пифагору, жившему во второй половине VI века до н.э., при помощи музыки удавалось «очищать» людей не только от душевных недугов, но и телесных. Можно сказать, что Пифагор умел лечить людей с помощью музыки, освобождая их от различных страстей: гнева, страха, ревности и т.д.

Однако музыка может воздействовать на человека не только положительно, но и отрицательно. Такие средства музыкальной выразительности, как ритм, громкость непосредственно воздействуют на физиологию человека.

В начале ХХ века академик, музыковед Б. Асафьев уничижительно называл музыку, угождающую вкусам эстетически неразвитой толпы, «музыкальными помоями», а в 60-е годы в обиход прочно вошло понятие «музыкальные наркотики».

Мы должны знать, что искусство – великая сила, которая порою незаметно для нас формирует наши чувства, представления, направляет мысли в определенное русло. И важно, чтобы человек не только создавал искусство, но и критически, с позиций художественного, относился к тому, что уже создано. Нельзя допускать, чтобы чужая недобрая воля через искусство губительно воздействовала на душу.

Известный композитор советской эпохи Д. Кабалевский, много занимавшийся просветительской деятельностью, создавший программу «Музыка в школе», постоянно выступавший со своими яркими беседами по радио и в прессе, называл музыку «гимнастикой души». То же самое можно сказать и о других видах искусства.

В целом искусства можно разделить на временные, пространственные и пространственно-временные.

К временным относятся искусство слова и музыка, так как и словесная и музыкальная речь развиваются во времени.

Пространственными видами искусства мы называем архитектуру, изобразительное искусство, графику.

Пространственно-временные искусства (их еще называют зрелищными) – это театр со всеми многочисленными жанрами, сложившимися внутри него, а также кино. Как следует уже из названия, эти искусства развиваются и во времени, и в пространстве.

В древности элементы различных искусств, еще только формировались и входили в единую синкретическую систему народной культуры – фольклор. Впоследствии, выработав свой неповторимый язык символов, обогатив художественную культуру своими специфическими средствами выразительности, искусства на разных этапах своего развития вновь стремятся к синтезу, обогащая друг друга, взаимодействуя. Например, о синтезе искусств достаточно определенно заявили романтики XIX века, деятели искусства рубежа XIX и ХХ веков, наши современники.

Однако для того, чтобы понять и оценить результаты этих взаимодействий, нужно хорошо представлять себе особенности каждого вида искусства.

Например, литература – это искусство, которое порою кажется самым доступным и простым, ведь мы постоянно пользуемся словом. Речь – это выражение наших мыслей, а каждое слово – обобщение представлений о предмете, явлении, состоянии. Однако если в бытовом общении само выражение мысли является главным, то литература предполагает такую организацию слова, через которую можно было бы воздействовать на собеседника или читателя эмоционально, эстетически.

Достаточно вызвать в памяти строки любимых стихотворений, чтобы еще раз согласиться с тем, что поэт, пользуясь инструментом слова, может выразить «невыразимое», разбудить в собеседнике те чувства, которые испытывает сам.

Это четверостишье Максимилиана Волошина, написанное в 1908 г., не столько живописует осенний пейзаж, сколько через него передает состояние души человека, жившего в переломное время между двумя революциями.

Словесный образ невещественен, но он становится зримым благодаря нашему творческому воображению, поэтому для того чтобы литературное произведение обрело полноценную жизнь, личностное восприятие читателя тоже должно быть талантливым.

Искусство слова живет как в письменной, так и в устной форме. Чтец или актер, становясь посредником между автором и слушателем, привносит в литературное произведение свое индивидуальное видение, чувствование текста.

Существует даже жанр устного рассказа, который творится рассказчиком сиюминутно. Мастеров этого жанра немного, ведь далеко не каждый может так владеть словом, чтобы создать законченное, отточенное литературное произведение, без предварительного написания текста. Именно таким мастером устного рассказа был замечательный ученый, филолог, артист Ираклий Андронников, выступавший в 60-х годах ХХ века на радио, телевидении, концертах и высоко ценимый слушателями за прекрасную русскую речь.

Искусство слова отличается важной специфической особенностью: оно доступно лишь тем, кто владеет данным языком. В связи с этим возникает искусство перевода, когда переводчик стремится как можно точнее передать не только смысл, но строй художественной речи иностранного автора, не исказив в процессе своей творческой работы саму систему образов, внутреннюю форму слов первоисточника.

Однако иногда, не понимая смысла произносимого на чужом языке, мы с удовольствием слушаем «музыку речи», ведь и речь и музыка связаны понятием интонации. По тому, как человек произносит слова, мы иногда можем судить о его эмоциональном состоянии. Взволнованный человек говорит быстро и прерывисто, состояние умиротворения выражается спокойной, плавной речью. Музыкальная интонация, главное средство музыкальной выразительности, является бессловесным, чисто звуковым обобщением речевых интонаций. По интонации, даже не зная языка, иногда можно понять смысл произносимого, потому что интонационный смысл передается через заложенное в них эмоциональное начало. Из этого следует, что музыка – искусство наиболее эмоциональное, обращенное непосредственно к чувству человека.

Как, наверное, живописцу трудно было бы показать сердечность, доброту внешне уродливого человека! А вот композитору это сделать легче, потому что музыкальное искусство не стремится выражать внешнее. И насколько богаче становится человек, внимательно слушающий так называемую серьезную музыку, в которой композиторы разных времен, выражали самые сокровенные движения своей души! Ведь человек преодолевая все преграды (время, пространство, не знание языка, отсутствие личного знакомства и т.д.), может вести разговор «от сердца к сердцу».

Именно музыка способна воспитывать в человеке сочувствие, как со-чувствие, то есть одинаковое чувствование, а это так важно в наш рациональный технический век!

Музыкальное искусство всегда нуждается в посреднике, которым является исполнитель. Эта триада – композитор, исполнитель, слушатель – может связать воедино людей разных эпох, культур, национальностей, при этом каждый из участников этого союза будет обогащать музыку своим личным опытом, знанием, талантом.

Искусство отвечает потребности человека в образно-символическом выражении и переживании важных моментов его жизни, и оно помогает не только познанию мира, но в первую очередь – самопознанию.

Живопись – это искусство, которое, воспроизводя облик предметного мира, должно раскрывать невидимую суть вещей, поэтому она, как и музыка, литература, нуждается в «умном зрителе и собеседнике».

Как часто непросвещенный зритель оценивает картину положительно, если она точно копирует жизнь, реальные предметы. Но обогатится ли наш внутренний мир от общения с этой копией? Может быть, полезнее прислушаться к совету французского композитора-импрессиониста К. Дебюсси, следуя которому лучше один раз напиться из живого родника, чем много раз увидеть его на картине?!

Следует различать бездушное копирование окружающего мира и процесс настоящего творчества, о котором пишет Н. Дмитриева: «Художник успокаивается на предмете, он любовно объединяется с ним, он сообщает ему лучшее, что есть в его душе, в его сердце, он вновь создает этот предмет. Все значительные его идеи становятся плотью материального облика вещей».[31]

Пространство между «похожим» и «непохожим» разные художники понимали и осваивали по-разному. Но процесс творчества всегда был эмоциональным переживанием окружающего мира, призывающего художника искать новые средства для его отображения.

Композиция, линия, цвет, ритм – эти и другие средства художник использует для того, чтобы проявить красоту окружающего мира, и воссоздать не столько внешнюю, сколько внутреннюю реальность, которая, может быть, лучше выражает истинное.

Так, понимая, что человек – не птица и летать не может, мы все же верим художнику М. Шагалу, когда в картине «Над городом» он изображает своих персонажей в полете. Мы догадываемся, что это не реальный полет, но символ «полетности» – того удивительного состояния, к которому всегда стремится наша душа.

Художник В. Кандинский вообще стремился освободиться от «материальных оков» предметного мира, чтобы через взаимоотношения красок, линий, форм, вызвать те ассоциации, которые, подобно музыке, разбудят у зрителя чистые эмоции, помогут общению «от сердца к сердцу».

«Цвет – это клавиш, глаз – молоточек, душа многострунный рояль. Художник есть рука, которая посредством того или иного клавиша целесообразно приводит в вибрацию человеческую душу»,– писал В. Кандинский.[38]

В 1913 году он совместно с композитором Ф. Гарманом написал сценическую композицию «Желтый звук», однако только спустя 70 лет синтез музыки, цвета и пластики был воплощен в спектакле Театра пластической драмы Г. Мацкявичюса на музыку выдающегося отечественного композитора Альфреда Шнитке.

Театр относится к пространственно-временным искусствам. Тайна театра в том, что и зрители, и артисты, зная о вымышленности сюжета, глубоко сопереживают героям спектакля и в результате верят показанному на сцене.

Подготовка к постановке спектакля – долговременный и сложный творческий процесс, в котором участвует много людей самых различных творческих профессий. Когда мы оцениваем воплощение замысла автора на сцене, то главным исполнителем считаем постановочный коллектив, куда входят режиссер, художник, (в музыкальном театре – дирижер), балетмейстер. Однако эти люди присутствуют в спектакле как бы незримо, их деятельность заключается в подготовке спектакля. Когда же спектакль готов и зрители приходят на премьеру, то видимыми и настоящими исполнителями становятся актеры.

До XIX века ключевой фигурой сцены был актер, так что тот театр до сих пор называют актерским. Как писали современники, в театре прошлого века автор пьесы и сам текст нередко оказывались на втором месте, в то время как на первом был актер, выбиравший себе такую роль, которая помогла бы ему проявиться наиболее эффектно.

В середине XIX века первые европейские режиссеры-новаторы Чарлз Кин и Генрих Лаубе значительно упорядочили взаимоотношения между драмой и сценой, поставив текст пьесы в центр всех сценических построений.

В России такой новый, режиссерский театр возник лишь в конце XIX века, но быстро вырвался вперед. Это бурное развитие русского театра было связано в первую очередь с творчеством К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко, с развитием прозы Тургенева, Достоевского, Толстого, с новой драматической формой, предложенной театру А.П. Чеховым.

Для чеховского театра важно не событие, а переживание, поэтому такой театр не может существовать без режиссера, который призван быть не только главным интерпретатором, но и обобщить усилия всех участников спектакля, раскрыть возможности актеров, участвующих в представлении.

С древности театр выполнял важную воспитательную функцию, помогал людям всеми доступными для данного вида искусства средствами, найти правильные нравственные ориентиры.

Судьба театра, как и судьба всех других видов искусства в современном мире, противоречива, однако именно ориентация на прекрасное, которое понимается как нравственное, может дать искусству жизнь и смысл.